Тема огня
Саратовское медиа-пространство взорвалось громким скандалом, который вынуждает вспомнить, что в будущем году в Марксовском районе грядут выборы, и уже сейчас начинают разминку силы, которые могут превратить их в масштабную PR-войну с полным арсеналом грязных технологий. И вот он — первый артобстрел
Редактор балаковской газеты „Огни Поволжья“ Салимжан Гайсин подозревает главу Марксовского района Юрия Моисеева и его ближайшее окружение в поджоге частного дома на Рабочей улице — из мести за его многочисленные критические публикации в СМИ. Таков смысл пресс-конференции, которая прошла в четверг в Саратове.
Сожжён, а не сгорел?
Уже через час после пресс-конференции многие саратовские и даже федеральные сайты распространили информацию. Вот некоторые цитаты:
— „…журналист продолжает придерживаться версии о причастности к поджогу главы Марксовского района…"*
— „…одна полоса газеты „Огни Поволжья“ посвящена новостям Марксовского района, в котором и проживает журналист. Именно критические статьи о местной власти могли послужить поводом к поджогу дома, предполагает Салимжан Гайсин…"**
— „…на протяжении примерно шести месяцев на страницах этого издания критиковалась работа местной власти, в частности главы района Юрия Моисеева и его заместителей…"***
Отклики на правозащитных и партийных сайтах вообще прямолинейны и не позволяют читателю сомневаться, кто враг, кто жертва: „Акция устрашения“ (www.kasparov.ru), „В Саратовской области сожгли дом оппозиционного журналиста“ (сайт яблочников).
Расследование причин пожара ещё не закончено, присутствующие на пресс-конференции журналисты в Марксе не были, пепелище в глаза не видели, со специалистами или очевидцами не разговаривали. Но ждать результатов не стали, и со слов потерпевшего чётко обозначили в своих СМИ единственный вектор расследования — поджог из мести.
В заголовках и анонсах новостей так и говорится: СОЖЖЁН.
То есть не СГОРЕЛ, когда можно изучать сразу много версий (а следствие обязано рассмотреть каждую из возможных), а именно сожжён.
„Я прибыл на место утром, — пишет в своей газете Салимжан Гайсин. — Осмотрел сгоревший дом, поговорил с соседями, очевидцами пожара. У меня нет сомнений — это был поджог. И нет сомнений, что это связано с моей журналистской деятельностью. Иного быть не может…"****
ЧП произошло 15 июня на улице Рабочая. Около 2 часов ночи загорелся частный дом, где проживала дочь Салимжана Гайсина с семьёй. К счастью, все спаслись, но сгорело два строения — в котором жили, и которое только строилось. Гайсин оценивает ущерб в 800 тысяч рублей. Как он объяснил на пресс-конференции, он строил дом для семьи своей дочери около трех лет.
Сгорел, а не сожжён?
В подтверждение своих подозрений Гайсин на пресс-конференции привёл слова соседей о том, что пожар начался со стороны улицы, причём с той части дома, где, по его словам, нет ни одного электрического прибора.
Об этом пострадавший написал и на передовице своей газеты: „…Дом горел с улицы, с правой стороны, где нет ни одного электрического провода, ни одного электроприбора, тем более, нет труб газопровода. Это и спасло моих детей…"****
Кроме того, Гайсин заявил, что вблизи дома была найдена пластиковая полторашка из-под бензина, а до приезда пожарников двое незнакомых парней подъехали на БМВ, сняли пожар на видео, а потом уехали. Кстати, и сами пожарники, по словам Гайсина, проявили удивительную медлительность, прибыв на место лишь после третьего звонка: „…Приехали примерно через 15−20 минут“.****
* „Четвёртая власть“
** Региональная Интернет-страничка партии „Яблоко“
***www.redcollegia.ru
**** „Огни Поволжья“, № 24 от 18 июня, „Купить нельзя убить“)
Мы обратились к руководству ПЧ-47 с просьбой дать нам возможность ознакомиться с журналом оперативного дежурного.
В этом документе зафиксировано, что сигнал о пожаре по адресу улица Рабочая, д. 230 поступил в 02 ч. 49 минут. Информацию принимал диспетчер А.В.Меньшиков. На тушение тотчас выехал личный состав 3-го караула. К месту пожара расчёт прибыл в 02 часа 55 минут, то есть через 6 (шесть) минут после сообщения. К этому моменту огнём были охвачены крыша, мансарда и вход в дом. Сотрудники части вызвали дополнительную технику: два спецавтомобиля из ПЧ-47 и один из пункта пожарной охраны завода „Волгодизельаппарат“. Одновременно к месту случившегося прибыли „скорая“ и аварийные службы горгаза и городских электросетей. Вся операция по ликвидации огня заняла 2 часа 35 минут.
Достоверная информация о причинах возгорания будет получена только после заключения спецэкспертизы лаборатории областного управления МЧС, куда 17 июня были отправлены образцы материалов с места пожара. Срок проведения исследований — 10 дней. При установлении факта поджога материалы дела после экспертной оценки передаются в отдел внутренних дел по месту произошедшего.
Большая потеря. Сбор помощи
Сожжён или сгорел, но ясно одно — дом уничтожен. Для любой семьи это большая потеря, и я искренне сочувствую погорельцам, у которых двое маленьких детей.
Во дворе, позади пепелища, сейчас установлена палатка, где поселились дочь Салимжана вместе с мужем, а малые дети отправлены к дедушке в Воскресенский район.
Узнавая о людском горе, наша газета не проходит мимо. Мы рассказываем об этом читателям, пробуждая в них чувство сострадания и желание помочь. Так и сейчас, мы призываем читателей оказать посильную помощь семье, оставшейся без крова.
Со своей стороны, товарищи Гайсина помогли ему в воскресенье расчистить пожарище.
Странная история
Когда газета помогала собрать деньги на операцию мальчику из Кировского, который получил сильнейшие ожоги от удара током, или погорельцам в Звонарёвке, это получало широкий общественный резонанс: люди объединялись в желании помочь.
В данном случае резонанс получается другой. С подачи Салимжана, горе его семьи напрямую связывают с его профессиональной деятельностью и местью за это районных властей, называется конкретное имя. Об этом говорят в городе, на базаре, при встрече. Не очень оживлённо, но обсуждают на форумах и в блогах в Интернете. Рождаются слухи и сплетни, они множатся, недостаток информации обрастает домыслами. Понятно, что районная газета не может оставаться в стороне от происходящего.
Действительно, что же произошло? Ведь писал Гайсин раньше про Моисеева — и ничего. Что такого он должен был ещё написать, чтобы глава района взял в руки бутылку с бензином и пошёл среди глухой ночи к дому, в котором мирно спали две девочки, двух и шести лет, их родители, да ещё и гостившая мамина подруга?
Хорошо, пусть не сам пошёл — помощников послал! А они там засветились с видеокамерой, бутылку бензиновую оставили — совсем молодцы! Может, ещё и паспорта свои обронили для следователя?
Вспомните, как в своё время Доренко „мочил“ Лужкова. Вся страна смотрела телевизор, но потом многие перестали верить и нападкам, и ответам. Тогда даже шутка была, что если Доренко просто закашляет, то это Лужков на него микробы напускает из мести.
И тут — Моисееву, став мишенью для озлобленных публикаций, пылинки бы с головы „газетного киллера“ сдувать, а не козни ему чинить. Ведь кого обвинят в первую очередь, если у журналиста что-нибудь приключится? Того, кто был героем его острого пера.
Шутки шутками, но в данном случае могли погибнуть люди. Значит, подозрение в поджоге — это ещё и подозрение в попытке убийства. Шутки в сторону.
В этой тёмной истории много странного. И мне кажется, она уже не „просветлеет“, так как никто никому не верит. При этом мгновенный и скоординированный разлёт непроверенной информации заблокировал это „поле доверия“, действуя на умы людей сильнее судебного приговора.
Тень на плетень
Обращает на себя внимание тот факт, что Салимжан Гайсин собрал на пресс-конференцию журналистов областных изданий. Представителя „Воложки“ организаторы не пригласили, то ли забыв о существовании в районе газеты, то ли не считая её журналистов своими коллегами.
Но ЧП произошло не где-то, а в Марксе, и оно относится к числу важных событий, которые волнуют наших читателей.
После окончания пресс-конференции я говорил по телефону с председателем областного отделения Союза журналистов России Лидией Златогорской. Она сказала, что попросила коллег, чтобы они, ретранслируя в своих СМИ слова потерпевшего, руководствовались чувством меры и здравым смыслом, и были осторожными в оценках. Ведь излишняя доверчивость может любого из них превратить в клеветника, а это статья УК РФ.
Также Златогорская передала мне смысл некоторых выступлений. К примеру, известного саратовского журналиста Алексея Колобродова, который сказал, что уважает Моисеева и не верит в его пакостность.
И всё-таки, мне надо было присутствовать на пресс-конференции, чтобы самому всё слышать, и понять, как журналисты воспринимают сказанное, что считают достоверным фактом, а что — личным мнением, вникают ли они в детали, ищут ли нестыковки, стремятся ли всё проверить, как требует того профессиональный долг? Тем, кто живёт и работает в Саратове, и смотрит на события в районах с политической высоты областных СМИ, сделать всё это не так-то просто.
Гайсин действительно давно и много пишет про Моисеева. Но откуда другим знать, что его обвинения бывают, подчас абсолютно абсурдными.
К примеру, года полтора назад Гайсин в статье „Саратовского репортёра“, обвинил Моисеева в краже такой суммы, которая почти равняется годовому (!) бюджету всего района. Все доходы, субсидии-дотации-трансферты из областного и федерального бюджетов,
Или история с песком, который предназначался для городского пляжа. Небольшую кучу песка увидели неподалёку от забора Моисеева: всё, украл! Ну, кто там, из Саратова рассмотрит, что песок ссыпан не у калитки главы, чтобы занести его с корыстными целями во двор, а у той части забора, которая выходит на Волгу? И там, кстати, тоже любимое место купания городской детворы. Для них-то этот песок и сгрузили.
Но такие публикации читаются на ура, они делают тиражи и рейтинги. Они создают автору ореол борца, оппозиционера, а если его чуть прижмут, то и мученика. И не важно, что журналист „навёл тень на плетень“, написал лажу. Главное, что читатель её „съел“, а это всегда можно конвертировать ещё и в гонорар от заказчика.
Ресурс и злоба
Кстати, в одной из своих недавних публикаций Гайсин и про меня вспомнил, назвав „гламурным редактором“.
Не знаю уж за что: за простоватый вид, дешёвые джинсы или нелюбовь к костюмам и галстукам. Но мне это польстило, потому что Гайсин ополчается только против людей сильных и влиятельных. Буду рад ещё что-нибудь прочитать про себя. Может, я „соловей власти“ или „марионетка Моисеева“ или украл чего-нибудь.
Один слегка пожилой человек, которого многие в Марксе знают, уже сочинил донос в прокуратуру о финансовых злоупотреблениях и хищениях в газете. Весь март нас трясли проверками, вывернули всё наизнанку. Это чуть не парализовало работу редакции, поскольку отнимало кучу времени, но факты не подтвердились. Он просто хотел нам мелочно насолить, и это ему удалось. Городок наш маленький, вести быстро разлетаются, и интересно, что многие мои знакомые знают про эту историю и сочувствуют — этот человек многим жизнь отравляет.
А я думаю: хорошо, что он в письменной речи два слова связать не может, не является журналистом, и у него нет в руках такого мощного ресурса, как СМИ. Иначе его злоба имела бы для общества чудовищные последствия.
Репутация профессии
Журналистика — очень серьёзная профессия. Она категорически требует от автора вдаваться в мельчайшие подробности, потому что весь дьявол, как известно, в деталях.
Конечно, журналист, как любой человек, может ошибаться. Но он должен помнить, что в его руках сильное оружие, и ошибка, принятая людьми за правду, может дорого стоить. Причём в буквальном смысле. Не секрет, что такие „ошибки“ хорошо оплачиваются автору денежными знаками.
В обществе принято много говорить о качественной журналистике. Но на пути к ней есть две самые главные и непреодолимые пока беды нашей профессии: поверхностность и продажность. Как-то Гайсин пришёл к Моисееву и предложил ему купить почти готовую рукопись про него самого, но только дороже, чем обещал оплатить заказчик. Представляете? Взять заказ, за деньги написать про человека гадости, а потом придти к нему и предложить: купи, „перебей“ заказчика!
Моисеев засмеялся и отказался. Он мне тогда сам об этом рассказывал, и у меня нет оснований ему не верить. Хотя мне было совсем не смешно. Моя профессия — едва ли не единственная на земле, в которой даже один журналист может навсегда погубить репутацию всей профессии. И после этого каждого из нас меряют одной меркой.
От первого лица
А что же думает по поводу сгоревшего дома сам Моисеев? Мы обратились к главе района с „неудобными“ вопросами, вот его ответы:
— Я давно знаю Салимжана. Как человеку, я ему искренне сочувствую: пожар — это большое несчастье. У нас в районе есть комиссия по оказанию материальной помощи людям, попавшим в затруднительную ситуацию. Если он или его дочь обратится, комиссия этот вопрос рассмотрит, и я уверен, что решение будет положительным.
Что касается причин пожара, то это не поджог. Имеющиеся факты говорят в пользу короткого замыкания. Впрочем, расследование не закончено, и это в моих интересах — узнать истинную причину. Потому что вся эта история, и особенно то, как она развивается, похожа на провокацию. И уж если выяснится, что поджог, то тем более важно найти, кто его совершил. Но пока, повторюсь, эта версия не находит достоверного подтверждения.
Тем не менее, в порыве эмоций, или по каким другим причинам Гайсин публично обвинил меня в поджоге. Это не игрушки, это очень серьёзное обвинение. Я этого не делал. За свои слова надо отвечать. Тем более, что они разлетелись, и перед многими людьми выставили меня преступником. Он просто не оставил мне другого выхода, как обратиться в суд.
Владимир Гуреев
Опубликовано в газете „Воложка“
