Почему саратовская деревня едет на заработки в Москву и Питер? Министр занятости, труда и миграции Наталья Соколова во время недавней онлайн-конференции на портале ИА „Взгляд-инфо“ сообщила, что только по официальной статистике порядка 70 тысяч жителей Саратовской области работают „вахтовым“ методом в других регионах. То есть каждый двадцатый. Многие эксперты отмечают, что из сельскохозяйственного региона массово „утекает“ рабочая сила. С целью поговорить об этом с непосредственными участниками процесса, мы побывали в Марксовском районе. Точнее, в той его части, где когда-то строился крупный мелиоративный комплекс: 40 лет назад люди сюда ехали со всей большой, еще не разделенной страны — СССР.
Славное начало
Еще в конце 1960-х годов было принято решение о начале строительства Волковской (впоследствии Комсомольской) оросительной системы. В январе 1973 года на окраине села Подлесное монтажники начали сборку огромного шагающего экскаватора, а уже 11 июля он вынул первые кубометры земли на месте будущего магистрального канала.
На строительство Комсомольской системы было отпущено 738 миллионов советских рублей. Новый канал должен был оросить 166 тысяч гектаров земли. На всем его протяжении планировалось построить 13 насосных станций с пропускной мощностью от 2 до 53 кубометров воды в секунду и еще 117 подкачивающих подстанций. К 1988 году мелиоративные тресты ввели в севооборот 79,9 тысячи гектаров поливных земель.
Благодаря строительству мелиоративного комплекса удалось увеличить не только урожайность сельскохозяйственных культур, но и численность местного населения. Практически со всей страны сюда направлялись квалифицированные специалисты. Ехали семьями. В Подлесном и других населенных пунктах, в новых совхозах — например, в „Колосе“ — для них возводили трехэтажные дома. Вскоре в Марксовском техникуме механизации сельского хозяйства пришлось открыть курсы мелиораторов, а в 1976 году — отделение механизации гидромелиоративных работ.
Марксовский район и сегодня считается одним из наиболее благополучных. По крайней мере, сайт администрации в разделе „Развитие агропромышленного комплекса“ утверждает, что район занимает одно из первых мест в области по наличию и использованию орошаемых земель. Кроме того, здесь стабильно работает мелиоративный комплекс — „единственный источник крепкой кормовой базы для животноводства“. Ежегодно проводится реконструкция севооборотных участков, замена устаревших дождевальных машин „Фрегат“ на современные низконапорные дождевальные машины импортного производства…
Но после поездки по местам былой славы отечественной мелиорации почему-то вспомнились слова Аркадия Райкина в роли покупателя, которого обвесил продавец: „Главное, вижу, что обман… но не сразу понял, что оптический“.
Москва, Сургут, далее везде
Чуть больше двадцати километров от Маркса. По краям трассы стоят скелеты опустевших цехов, заброшенных коровников и ангаров с осыпавшимися до основания крышами. На перекрытиях сидят стайки грачей. Возле развалившихся строений — красные растяжки с однотипным содержанием: „Продажа земли от собственника“. Типичная картина полураспада видна повсюду. Из-под небольшого автодорожного моста выглядывают огромные трубы. Одна разобрана, по второй до сих пор идет вода. Даже в машине слышно, как она несется по железному тоннелю в оросительный канал по правую от моста сторону.
При подходе к каналу ожидаешь увидеть безграничную водную линию, скрывающуюся вдали. В действительности канал немного укоротили, поставили дамбы, чтобы вода не шла дальше. Когда-то планировали доставлять волжскую воду в казахстанские степи, но до этого дело не дошло. От самого канала мало что осталось. Во многих местах, где дно покрывали бетонные плиты, теперь растут полевые травы, колючки и деревья. Сохранилось всего несколько насосных станций, остальные основательно разграбили. Вывезли насосы, трубы, плиты — словом, все что могли. Процесс „прихватизации“ продолжается. В Михайловке, по рассказам местных жителей, уже минувшей зимой выкопали трубу и сдали на металлолом. Правда, в поле еще стоят „Фрегаты“ (очевидно, те самые, про которые написано на сайте районной администрации). Но сейчас они уже основательно вросли в землю и пользы от них не больше, чем от экспонатов в саратовском Парке Победы.
„Колхозы развалились, мелиорации не стало, и работы нет, — разочаровано сообщает нам пенсионер из Михайловки Александр Васильевич. Он и его знакомый из Подлесного Владимир Яковлев ловят рыбу в оросительном канале. — Михайловка года два назад развалилась окончательно… Сильный там был колхоз, практически главный на оросительной системе. В результате молодежь вынуждена ездить на заработки в другие места. Но что самое ужасное: за продуктами в Саратов ездим. Здесь картошку теперь вырастить — дороже, чем купить“.
Александр Васильевич рассказывает: в депрессивном состоянии практически все населенные пункты, когда-то завязанные на мелиорацию. Похожая ситуация и в поселке городского типа Подлесный с населением около четырех тысяч, и в селе Колос (порядка двух тысяч жителей) — везде повальная безработица и разруха. Местные, по его словам, превратились в „российских узбеков“, работают вахтовым методом: две недели дома — две на работе. Кто-то и по полгода семьи не видит. Уже больше двадцати лет вынужденно едут по накатанному маршруту: Москва, Сургут, ну и по другим северным направлениям.
„Чиновники каждый год обещают все восстановить, но на деле за двадцать лет отремонтировали только одну насосную станцию — для фермерского хозяйства в Баскатовке, — продолжает возмущаться коренной житель Михайловки. — В округе можно заработать пять-шесть тысяч в месяц, не больше. Мы сами живем на пенсию, нам бежать некуда“.
Его товарищ Яковлев приехал сюда из Питерского района в 1986 году, участвовал в строительстве канала. Теперь каждый месяц уезжает в Москву: „Рядом сложно найти работу, да и в тот же Саратов невыгодно ездить — весь заработок уйдет на дорогу. А так, с учетом дороги, еды и остальными тратами, привожу из Москвы 15−20 тысяч рублей“, — рассуждает Владимир Анатольевич, добавляя, что уже и самому надоели эти поездки в столицу.
Спецы на выезде
Сложно представить, за счет чего бы жили здесь люди, если бы никуда не выезжали. Когда-то орошаемые поля основательно заросли сорняками, а на пастбище лишь раз промелькнуло стадо из двадцати коров. Неподалеку от села Колос наконец-то попалась и техника — два комбайна. Механизатор Владимир вместе с напарником приехали из Советского района. Кочуют в поисках подработки. Здесь их временно нанял молодой фермер из Маркса Александр Лашенко, засеявший на пяти гектарах арендованной земли рыжик. Из семян этой культуры производят ценное масло, которое используется даже в авиации. Быстрые деньги…
Сам фермер убежден, что рабочие места были бы, если б не „разруха“ в головах чиновников и некоторых коллег-аграриев. „Сейчас поливает поля только одно крестьянское хозяйство „Ягода“, остальные не осиливают или не хотят восстанавливать оросительную систему, потому что на это уже дотации не дают, — оглядывая бесхозные участки, говорит Александр. — Я тут предлагал фермерам поделиться поливной землей и вместе заполнять канал. Отказались. Хотя природная зона у нас такая, что без орошения хорошего урожая не будет“.
В итоге, утверждает Александр, „трудовые ресурсы“ поднимают экономику других регионов, а недальновидные фермеры довольствуются тем, что осталось — пенсионерами и любителями высокого градуса. Женщины, как правило, сидят дома с детьми.
Андрей Дифенбах, мужчина лет тридцати, ездит на заработки в Москву, молодая жена занимается воспитанием троих детей. Так тут живут практически все. „Хорошие трактористы теперь работают на тех же тракторах, но в Москве. У всех семьи“, — объясняет Андрей, приобняв стоящего рядом десятилетнего сына.
„Позор, — соглашается с ним сосед, пенсионер Виктор Поляков. — У нас сельскохозяйственный регион, а специалисты едут в Москву, иногда — „на лопату“, разнорабочими“. Ровно тридцать пять лет назад Виктор Тимофеевич, сварщик высшего разряда, переехал сюда с семьей из Воркуты. Ехали на „экспериментальную площадку по строительству мелиоративного комплекса“. Сейчас его повзрослевшие дети и жена переехали жить в Москву, не выдержали. А он вот решил остаться в „сельской тишине“. „Молодежь у нас вся выездная, но это никого не волнует“, — возмущается Виктор Тимофеевич.
На первый взгляд, Колос не похож на исчезающую деревню, где спиваются остатки населения. Стали мерзнуть зимой — отказались от общего отопления, провели свое. Сами сделали детские площадки, разбили палисадники. Если муж уехал на работу, в случае чего — на помощь придут соседи. Такое маленькое „недоразвитое государство“ в большом развивающемся регионе.
Бабье царство
От Подлесного до Маркса 22 километра. Пробираясь в центр поселка по разбитой дороге, первое, что замечаешь — на улицах нет мужчин. Вот мимо на отечественном автомобиле проехала женщина, другая — на велосипеде, с покупками. Женщины стоят возле магазинов, прогуливаются с колясками. Кажется, что это… поселение саратовских амазонок. „А у нас все мужчины уезжают на заработки, мой сын так уже шестнадцать лет работает в Сургуте, в нефтегазовой компании“, — как будто оправдывается почтальон Тамара Моисеенко.
В администрации Подлесного тоже тихо. На первом этаже принимают плату за коммуналку, на втором — руководство. Двери в кабинетах открыты, но за столами никто не сидит и документы не перебирает. Лишь в одном месте оказалось многолюдно — персонал собрался выпить чаю. И тоже — исключительно женщины. В месяц получают приблизительно около шести тысяч.
Рассуждая о причинах массового оттока населения, глава Подлесновского муниципального образования Елена Березина заверила, что району рабочие руки нужны, но местных уже не устраивают подлесновские зарплаты: „Нам требуются, например, рабочие в системе ЖКХ, но дворник получает пять тысяч. На такую зарплату никто идти не хочет“. По ее сведениям, мелиоративный комплекс в районе все же восстанавливается, поливальные машины и насосные станции функционируют. Все вроде бы есть, но, конечно, не в тех масштабах, что до девяностых… „Наши мужчины в Москве и Питере сидят в офисах охранниками и получают за это по 15 тысяч рублей. А здесь за такие же деньги им в поле, на жаре нужно от зари до зари работать“, — сетует Березина.
Мужчины, которых нам все же не без труда удалось найти, парируют: дескать, и рады бы трудиться на родной земле, но расценки здесь далеки от тех, что озвучила глава. „Какое поле? — удивляется Валерий Николаевич. — Что-то подобное я уже слышал. В Баскатовке у нас директором колхоза женщина была, все восхищалась: какие у нее корейцы работящие — сажают, убирают урожай. А на этих корейцев кто работает? Мы же и работаем. К ним подзаработать ходят наши женщины и дети. За весь день на плантации — 300 рублей. Ни один нормальный мужчина не позволит, чтобы его дети голодали. Думаете, нам нравится вот так жить, туда-сюда мотаться?“.
Приход-исход
Резкое сокращение числа жителей региона произошло в 1996 году. Об этом сообщает „Концепция миграционной политики в Саратовской области на период до 2025 года“. В 2012 году, по данным местного правительства, из региона уехали 7,3 тысячи человек. Составители „Концепции“ обращают внимание на то, что у нас есть еще одна серьезная проблема — из общего числа умерших почти треть — граждане трудоспособного возраста, 80 процентов из них — мужчины. Характерной чертой демографического процесса в Саратовской области остается старение населения. Между тем специалисты Федеральной службы государственной статистики прогнозируют, что к 2025 году из Саратовской области навсегда уедут 15,9 тысячи человек. Уже теперь ежегодно 70 тысяч саратовцев вынужденно уезжают на временные заработки в другие регионы страны.
Все это неизбежно и не лучшим образом сказывается на экономике области. По предварительным подсчетам экспертов, если средняя зарплата уехавшего на заработки человека составляет 40 тысяч рублей, то сумма доходов 70 тысяч человек в год составляет 33,6 миллиарда рублей. Вот и получается, что на фоне общего объема доходов областного бюджета на 2014 год в 66,8 миллиарда рублей сумма недополученных средств по НДФЛ только от уехавших на заработки людей составляет 3,7 миллиарда.
Судя по той же „Концепции“, демографические перекосы правительство области рассчитывает исправить за счет переселенцев — соотечественников, приезжающих к нам из бывших советских республик. Вот только в УФМС на этот счет свое мнение: там хорошо знают, что переселенцы надолго здесь не задерживаются. Как правило, большинство из них после получения гражданства России пакуют вещи и едут дальше — в более благополучные регионы страны.
Автор: Анастасия Хлопкова. Фото автора и Юрия Набатова
Источник — ИА „Взгляд-Инфо“.
Это у нас уже не первый год. Меняются губернаторы, главы районов, а область демографически постоянно коллапсирует. Кто и за что у нас отвечает? И как отвечает? Срок ещё ни одному главе не отмотали за то, что его район вылетел в трубу. А стоило бы. А то у нас уже накатанная схема. Сначала в селе „оптимизируют“ школу. медицину, торговлю, потом „оптимизируются“ и сами жители. Ну и всё. Кирдык деревне. К этому и идём.
Специалисты выехали в Москву или кто куда. Никто не хочет за копейки работать, 300 рублей в день, Вы вдумайтесь! Конечно лучше уж охранником в московском супермаркете. Даже не знаю, как можно рассуждать о восстановлении сельского хозяйства, его крепостные, по-Вашему за миску похлебки должны восстанавливать?
Игорю. А где это вы заметили про „миску похлёбки“? Речь-то шла об ответственности конкретных чиновников за ситуацию в районе, о преднамеренном разорении сёл под маркой „оптимизации“. Заодно отвечу и по поводу ответственности первого лица губернии. Никто не ставит вопрос о том, чтобы он лично ездил из деревни в деревню и наводил там порядок. Но в его руках кадровая и всякая иная управленческая политика областного масштаба. Если какое-то министерство не ловит мышей, то кто с него должен спрос вести? Дворник Дядя Федя? Нет, Спросить, и очень жёстко, должен именно ВВР. Даже на уровне кадровых решений. Вот, в Марксе восстановили в должности „владычицу морскую“ от образования. Хороша она или плоха — касаться не будем. Более интересно было бы узнать, хотя бы формально согласовывался этот вопрос с директорами школ и детсадов, родительскими комитетами, со всеми теми, кого касается деятельность начальника отдела образования. Похоже, нет. Вот и все ответы на вопросы о том, за что и как должен отвечать руководитель региона. Как назвал он тот или иной „корабль“, какого посадил „капитана“, так он и поплывёт. А мы, судя по исходному материалу, сегодня хоть и неприметно, но упорно идём и идём ко дну.
Вот вам все губернаторов винить и другой нуменклатурный элемент или это они вам должны демографическое положение поправлять. Когда вы уже поймете, что многое в жизни зависит от вас и не только в вашей, но и окружающей, а если от кого-то все время чего-то ждать, то ничего и не изменится, желаю вам самим быть оптимистами и с демографией все будет в порядке.
Быть оптимистами — это хорошо, но много вы сделаете на копеечную зарплату? Как-то странно получается, зарплаты у нас сельские, а цены везде городские! Здесь просто некуда пойти работать, в школах, больницахи т. п. Все места заняты, мы бы и не прочь остаться в своем родном доме и работать, но просто негде. Поэтому приходится ехать на заработки в город.
Не всегда всё зависит от человека. Иногда бывают такие ситуации, что как ни старайся все равно не выйдет. Ну если рабочих мест нету, что делать? Поэтому люди и бегут. Если бы были места рабочие и платили хорошо, люди просто так не бежали бы. И если я по профессии учитель, а в школах нет рабочих мест, и в садах нет, а больше я ничего не умею, то естественно я поеду в город. Дабы там перспективы больше. Не буду же я сидеть и ждать пока рабочее место освободится по причине смерти занимающего в данный момент.
Трудно оставаться оптимистами, когда работы нет или платят смешные деньги. Люди как раз действуют ради детей, потому ищут достойные заработки. Удовольствие небольшое так жить, но их вынудили зарабатывать в других местах. Кто покидает деревню и детей постарается пристроить в городе.
Губернатора, может, винить и не стоит, но куда без него (со всей его административной ратью) денешься? И когда перестаёшь ждать, и начинаешь действовать, то приходит понимание того, что все твои инициативы без одобрения ' но (у)менклатурного элемента так останутся инициативами в твоей мечтательной голове. Наличие\создание благоприятного экономического (как следствие, демографического) климата прерогатива власть предержащих.
Проблема ведь не только в зарплатах и рабочих местах на самом то деле, если смотреть глубже. Я считаю, что деревни в принципе немного изживают себя, как само понятие. Есть еще и другие факторы в моделе современной жизни человека — это как минимум культурное развитие, разнообразие жизни. Что выберет молодой человек: место, где есть 3 дома, клуб, магазин и все (образно говоря), или же место, где полно концертов, кинотеатров, тренингов (и так можно продолжать очень долго)? Конечно согласна, что большинство людей уезжают таки из-за денег и карьеры, но я бы смотрела гораздо глубже.
А у меня есть совершенно противоположный пример — (я не буду называть имен) молодая девушка возрастом до 30 лет, вернулась из большого города в деревню с маленьким ребенком. Нашла работу совершенно не по специальности, не очень высоко оплачиваемую, но для души. И вот она счастлива — видели бы вы ее глаза когда она рассказывает о себе и о своей жизни в селе! Так что я считаю — все зависит от человека. Для кого большой город, с его суетой, яркой оберткой и бесконечной погоней за большими деньгами, а кто-то расцветает в деревенской тиши, прекрасно обеспечивая себя комфортом.
Полностью поддерживаю мнение, что деревни себя изжили. Многие оттуда уезжают не только учиться, а и покидают навсегда родные места в поисках высокооплачиваемых престижных работ больших городов. Да в большом городе суеты куда больше, но ведь, как этого многие и ищут.
А я все-таки считаю, что людям и в деревнях жилось бы не так уж плохо, чем в городе, а может даже и лучше, вопрос в основном в финансах, без средств на существования нигде жить не хорошо, все едут именно на заработки, так как в деревнях нет рабочих мест, а если они и есть, то плата там минимальная.